«НЕУЛОВИМАЯ ПАНТЕРА»
17 октября в СИЗО было проведено мероприятие, посвященное жизни Лайсат Байсаровой (в девичестве Тангиева) (1920 - 2005) – народной мстительнице и бывшему члену коммунистической партии. Женщине, ставшей символом мужества и стойкости ингушского народа. Начальник Центра правовой информации НБРИ М. Газдиев рассказал заключенным о Лайсат Байсаровой, которая в одночасье из успешного общественного деятеля превратилась в народного мстителя. Ее имя, стало символом мужества и отваги женщины-горянки.
Лайсат родилась в 1920 году в селе Галашки, по национальности ингушка. Лайсат росла образцово-показательным советским человеком партработник, Ворошиловский стрелок, альпинистка. Со своим первым мужем Ахметханом (тоже партработником) познакомилась в 1939 году при восхождении на вершину Эльбруса (Лайсат была первой женщиной, покорившей эту вершину). Стала мстить НКВД после того, как её попросили помочь с агитацией во время депортации ингушского и чеченского народов. Наводила страх и ужас на чекистов и мародеров-осетинцев.
О личной трагедии, Лайсат Байсарова говорила следующее:
— я не говорила умышленно, чтобы не подумали, что мстила, до сих пор мщу и, пока жива, мстить буду за себя, за свое горе. Это не так, хотя и оно в немалой степени способствовало моему резкому разрыву с коммунистической партией, с советской властью.
— Я ведь годовалого сына лишилась. Моего нежного, красивого, долгожданного малыша. Его не стало в первый же день депортации, 23 февраля 44-го года. Моего маленького Шамиля вместе с растившей его матерью Ахметхана советские государственные бандиты увезли в неизвестном направлении, хотя клятвенно заверяли, что моего ребенка не тронут, а вместе с ним обещали пощадить и его бабушку, которая няньчила, лелеяла любимого внука… Выселили, загубили в пути на каторгу и моих родителей: папу и маму, которые в Галашках в школе учили ингушских детей уму-разуму. Неизвестно, где пропали также мои четыре брата и три сестры.
А мужа своего, прекрасного, сильного, доброго Ахметхана я потеряла в неравной схватке с окружившими нас в Мойсты чекистами в сентябре сорок четвертого. Мы уложили тогда не одного карателя. Страшный был день, он оставил в моём сердце незаживающую рану, а на лбу – вот эту отметину.
Эта история вызвала бурное обсуждение среди находящихся во временном заключении и осужденных СИЗО №1 в виду того как может в ежечасье изменится твоя жизнь.
